Интервью ‘Если бы у меня были ноги, я бы тебя пнула’: Мэри Бронштейн разбирает свой захватывающий психологический триллер.

Я был так взволнован наконец-то увидеть новый фильм Мэри Бронштейн, If I Had Legs I’d Kick You, после того, как полюбил ее первый полнометражный фильм, Yeast, давным-давно (и обнаружил в нем юную Грету Гервиг!). Это определенно стоило 17-летнего ожидания. Роуз Берн невероятна – поистине феноменальное исполнение. Кроме того, в фильме есть потрясающие второстепенные роли от Конана О’Брайена и A$AP Rocky. Честно говоря, он уже стал одним из моих любимых фильмов 2025 года. Это действительно захватывающая, мрачно-смешная и удивительно понятная история о женщине, которая находится в полном отчаянии. Я не мог отвести взгляд!

🐢

Ищешь ракеты? Это не к нам. У нас тут скучный, медленный, но надёжный, как швейцарские часы, фундаментальный анализ.

Инвестировать в индекс

Перед тем, как фильм выйдет в кинотеатрах по всей стране в эти выходные, у меня была возможность поговорить с Бронштейн о её перерыве в режиссуре, о том, как она убедила Конана О’Брайена взять на себя настоящую актёрскую роль, и о том, почему зрители смогут сопереживать борьбе героини Роуз Берн.

Я сразу проникся этим фильмом, когда Роуз Берн игриво набила горсть сыра от пиццы в рот.

Мэри Бронштейн: Мне это нравится.

Прошло 17 лет с момента вашего режиссерского дебюта, Yeast. Что заставило так долго ждать?

Я впервые показал свой фильм, *Yeast*, на фестивале SXSW в Остине. В то время Мэтт Дентлер, программист фестиваля, поддерживал такие фильмы, как мой, которые сегодня не получили бы шанса на участие в таком фестивале. Но зрители ещё не были к этому готовы. У меня был сложный опыт с реакцией на фильм, особенно потому, что кинопроизводство и фестивали, и сейчас, в основном, доминируют мужчины. В мире независимого кино это было особенно верно. Я чувствовал себя нежеланным и как будто для меня там нет места, и этот опыт заставил меня усомниться, смогу ли я вообще продолжать снимать фильмы.

Откуда, по-твоему, взялась эта враждебность?

Бронштейн объяснила, что негативная реакция на её фильм произошла из-за того, что он был смело и бескомпромиссно создан женщиной, которая не подстраивалась ни под чьи ожидания. Это привело её к уходу из кинопроизводства – решения, о котором она не жалеет, поскольку это позволило ей развить свой нынешний художественный голос. Она продолжила обучение в аспирантуре, получив степень в области психологии, и работала игровым терапевтом в больницах Нью-Йорка. После рождения ребёнка она сосредоточилась на академическом письме, особенно на феминистской теории. Однако, когда её дочь заболела, она пережила личный кризис. Она полностью посвятила себя уходу за дочерью, чувствуя, что в этом процессе теряет себя, и теперь задаётся вопросом, что будет, когда её дочь поправится – что она будет делать тогда?

Недавно я задумался и понял, что действительно определяет меня: я творческий человек – художник, кинорежиссёр и писатель. Создание фильмов – это способ моего самовыражения, и именно с этого начался этот проект. Он занял больше времени, чем ожидалось, но мне показалось, что настал подходящий момент, чтобы воплотить его в жизнь.

У меня есть теория, что если ты пытаешься сделать что-то для всех, ты делаешь что-то для никого.

Интересно, что аудитория, кажется, благосклонно относится к фильму *Yeast* в данный момент. В настоящее время он демонстрируется в кинотеатрах как на национальном, так и на международном уровне, а также был доступен на Criterion Channel. Хотя прогресс в области женского представительства в кино не улучшился, сейчас наблюдается настроение гнева и разочарования, и люди сопереживают фильму *Yeast*, потому что он затрагивает эти сырые эмоции и агрессию. Было очень воодушевляюще увидеть такую реакцию.

Что я также хочу подчеркнуть, так это то, что поистине великие фильмы рождаются из реального жизненного опыта. Необходимо жить и активно взаимодействовать с миром. Я часто вижу режиссёров, которые всю жизнь смотрели фильмы, ходили в киношколу, а затем сразу же начинают снимать фильмы. Но часто, о чём они на самом деле снимают фильм? В итоге получается фильм о самом кинопроизводстве, лишённый более глубокого содержания.

Мы живем в эпоху, когда в значительной степени наши медиа являются чрезвычайно референсными.

Честно говоря, как зрителю – и как кинорежиссёру – мне просто не хватает оригинальности. В 46 лет я видел *столько* фильмов и телешоу, и я, откровенно говоря, устал видеть вещи, которые просто пережёвывают то, что уже было сделано. Если я хочу Кубрика, я посмотрю Кубрика! Я хочу знать, что *вы*, как кинорежиссёр, хотите сказать. Все те фильмы, которые я видел, теперь являются частью меня, и да, они, естественно, будут влиять на мою работу, и это нормально. Но настоящее волнение было бы, если бы кто-то посмотрел что-то, что я сделал, и сказал, что это напомнило ему что-то другое, и я мог бы честно сказать: «Да, это было просто естественное эхо». Это напоминает мне о том, что Орсон Уэллс сказал ещё в 50-х годах – и это было *до* того, как у нас были десятилетия и десятилетия кинематографической истории, из которой можно было черпать вдохновение – что худшее, что могло случиться с кинематографом, – это одержимость подражанием.

Мне также кажется, что люди упускают из виду более широкую картину, и я часто об этом думаю. Особенно с такими инструментами, как ChatGPT, которые становятся все более распространенными – у них на самом деле *нет* собственной точки зрения.

Бронштейн: Оно неживое. У него нет мозга.

A24

Ваш фильм явно представляет уникальную точку зрения, и впечатляет то, как ему удаётся находить отклик у широкой аудитории, даже у тех, кто не сталкивался с конкретной ситуацией, которую он изображает. Хотя у меня нет детей, просмотр ‘If I Had Legs I’d Kick You’ вызвал невероятный отклик как у человека, который борется с тревожностью – это было похоже на то, как я увидел свой собственный внутренний опыт, отражённый на экране.

Я считаю, что попытка угодить всем в конечном итоге не угождает никому. Это кажется странным, но чем более сосредоточенной и конкретной является история, тем более универсально понятной она становится. Люди сопереживают эмоциям, и все когда-либо испытывали чувство подавленности или переживали трудные времена. Кто не сомневался в собственной вменяемости во время кризиса или не чувствовал, что весь мир против него? Кто не нуждался в передышке? Я был удивлен и рад тому, как много людей – даже тех, у кого нет детей, и людей всех возрастов и слоев общества – нашли отклик в моих работах. Это вознаграждает, потому что в основе истории лежит мать, справляющаяся с уникально сложной ситуацией – серьезно больным ребенком. Это не типичная история о материнстве; это о преодолении экстраординарного вызова.

Когда Линда говорит: «Так не должно было быть», это ощущается настолько остро.

Именно так, и это часть её личности. Это несправедливо. Это несправедливо.

Я часто задаюсь вопросом, почему всё продолжает идти не так, особенно когда я и так испытываю трудности. Я обсуждал это со своим терапевтом – это ощущается как проклятие, или как будто мир намеренно усложняет мне жизнь. Это всегда происходит, когда я нахожусь в самой низкой точке, полностью истощён, и тогда что-то незначительное – например, спущенное колесо – кажется последней каплей.

Этот фильм передаёт то ощущение подавленности. Речь идёт о том, как, казалось бы, незначительные разочарования могут ощущаться так же сильно, как и крупные жизненные проблемы. Персонаж Линда одинаково расстраивается из-за парковщика, болезни её ребёнка, невозможности купить вино или похода её мужа на бейсбольный матч – всё кажется одинаково стрессовым. Основная проблема на самом деле в её дочери, но легко увязнуть во всех мелочах. Это как когда всё уже идёт не так, а потом происходит что-то незначительное – например, ломается карандаш – и ты полностью теряешь контроль. Карандаш – не настоящая проблема, это просто последняя капля.

Она слишком поглощена своими проблемами, чтобы распознать их. Интересно, как её терапевтические сессии с пациентами отражают её собственную терапию – её терапевт, которого играет Conan O’Brien, постоянно указывает на те же вещи, которые она сказала бы другим, но она отказывается применять этот совет к себе. Она просто, кажется, не может провести эту связь.

Она повторяет один и тот же бесполезный совет, который сама находит раздражающим в других. Разговор ходит по кругу, как спираль, и она, похоже, этого не замечает. Это остается на усмотрение зрителя, чтобы заметить эту закономерность, и я рад, что ты это сделал. Это похоже на то, чтобы сказать расстроенному человеку «успокойся» или предложить ему «просто поспать» – вещи, которые на самом деле не помогают. И затем она делает то же самое со своими пациентами. Это распространенная человеческая тенденция.

Это когда всё рушится, и тогда небольшое раздражение – например, сломанный карандаш – доводит тебя до предела, заставляя полностью потерять самообладание. Но настоящая фрустрация на самом деле не связана с самим карандашом.

Мне нужно спросить вас об участии Конана О’Брайена, он просто чертовски хорош в этом.

Бронштейн: Разве он не потрясающий? Он невероятный.

Вы уже знали его? Как вам удалось его заполучить?

Я не встречал этого актёра до того, как мы начали работать вместе, но мы подружились, что удивительно, учитывая, что я был его поклонником с подросткового возраста, когда вышла его первая передача. Я специально не хотел изображать психотерапевта как типичную, стереотипную фигуру – вы знаете, того, кто носит кардиган и небритое лицо. Именно так обычно показывают психотерапевтов, и такого опыта у меня никогда не было. Я хотел чего-то свежего, и то, как развивается его персонаж в истории, намеренно отличается от того, как обычно изображают психотерапию в фильмах.

Я слушал подкаст, где Конан О’Брайен брал интервью у Дэвида Леттермана, и меня поразило, насколько сильно они повлияли на моё чувство юмора в детстве. Их голоса действительно успокаивают меня – я слушаю их десятилетиями. Тогда я подумал, что Конан идеально подошёл бы на роль в нашем фильме. Я отправил ему сценарий, и к моему удивлению, он согласился, хотя никогда раньше не снимался и не был уверен, что сможет это сделать. Я его подбодрил, и мы пошли на это. Это был своего рода риск, как он отметил, но я чувствовал, что он будет великолепен, и так и было! Я хочу, чтобы люди поняли, что это был не просто мимолетный камео; Конан демонстрирует искреннюю, сильную игру – по-настоящему хорошую, или даже лучше, чем всё, что он делал раньше.

A24

Также впечатляет операторская работа, действительно крупные планы лица Роуз Бэрн.

Бронштейн: Её лицо невероятно.

Мне нравится наблюдать, как она ест, и я нахожу странное утешение в том, чтобы видеть её расслабленной и погруженной в свой собственный мир – будь то прослушивание музыки или просто отвлечение от реальности. Это то, что, вероятно, многие люди могут понять.

Бронштейн сказала: ‘Серьёзно, купите наушники’. Затем она призналась, что не может, потому что потеряла свои, когда была под воздействием.

Просто пытаюсь найти, ну, минут пять…

Бронштейн: Пять минут на себя, абсолютно точно. Ты это понимаешь.

Меня действительно поразил выбор, как держать дочь Линды в основном скрытой – мы видим лишь мимолетные взгляды на неё, например, прядь волос или плечо. Я думаю, это действительно эффективный прием повествования.

С самого начала я хотел, чтобы этот фильм рассказывался исключительно с точки зрения Линды. Мы видим и чувствуем только то, что видит и чувствует она, и неважно, реально ли то, что она переживает, или нет – это реально *для неё*, и мы должны это принять. Фильм никогда не покидает присутствия Линды; мы всегда с ней, переживая вещи так же, как она. Что касается её дочери, я представлял, что Линда не может видеть её как нормального ребёнка, с которым она могла бы наслаждаться или установить связь. Вместо этого она видит в своей дочери часть более крупной, враждебной силы, работающей против неё. Она видит в своей дочери бремя, источник разочарования и что-то, что её поглощает. Она просто не может *видеть* свою дочь как личность. Изначально я изобразил эту неспособность фигурально, но потом решил сделать её буквальной – если Линда не может видеть свою дочь, то и *мы* как зрители тоже не должны.

Помимо эмоциональной составляющей, есть техническая причина для отсрочки появления ребёнка в фильме. Действия Линды могут быть тревожными для родителей, и я хотел убедиться, что аудитория останется сосредоточенной на её перспективе. Не показывая ребёнка изначально, мы избегаем немедленного направления сочувствия к нему – это естественная человеческая реакция – и поддерживаем связь зрителя с путешествием Линды, независимо от её выбора. Это было преднамеренным творческим решением.

Я заметил, что люди сравнивают ‘If I Had Legs I’d Kick You’ с ‘Uncut Gems’, и мне интересно, что вы об этом думаете. Учитывая, что ваш муж, Рональд Бронштейн, был соавтором и продюсером ‘Uncut Gems’, вам кажется, что это справедливое сравнение, когда вы его слышите?

Эти два фильма не имеют особого сходства в плане сюжета, за исключением того, что оба создают ощущение напряжения и стресса для зрителей. Это интересно, потому что мы привыкли видеть героев, которые делают правильный выбор, но эти фильмы переворачивают это ожидание, заставляя зрителей чувствовать себя неловко. Я познакомился со своим коллегой Ронни, работая над *Frownland*, и мы разделяем схожее художественное видение, что, вероятно, объясняет сравнение. Помимо этого, это немного странное сочетание. Я доволен этой связью, хотя, потому что я горжусь *Frownland* и работой, которую проделали Джош и Ронни. Я также думаю, что не так много фильмов, сосредоточенных на женских персонажах, с которыми люди действительно могут себя соотнести, и это тоже способствует сравнению.

Фильм, о котором я подумал, смотря ваш фильм, — We Need to Talk About Kevin.

Bronstein: О, да!

Меня поразило, насколько новаторским казался тот фильм, когда он вышел, и ваш фильм ощущается столь же революционным. Неприятно осознавать, что за последние четырнадцать лет мало что улучшилось.

Бронштейн упомянул, что даже в 2025 году фильм *We Need to Talk About Kevin* всё ещё производит сильное впечатление. Он особо выделил сцену, где персонаж Тильды Суинтон подавлена плачем своего ребёнка и ищет убежище на строительной площадке, назвав её мощным моментом. Он выразил удивление, что никто недавно не упоминал ему этот фильм, добавив, что он большой поклонник.

Смотрите также

2025-10-17 21:20